ЛИЦО ЗА ШТОРКОЙ ИЗ ВОЛОС

  В календаре запись: среда, 12.40 - психушка. Шит! Как все осточертело! Картины не продаются, и не продадутся никогда, как пить дать. Одна надежда на пособие от коммуны.

  Но с психами там не церемонятся: визит к врачу пропущен - зубы на полку.

  Идти на поклон к папаше - того хуже. Нет сил наблюдать эти собачьи, умоляющие глаза. Этот его заискивающий тон: "ах, детка... ну, как же так... ну, нельзя же..."

  А почему, собственно, нельзя?! Лиз такая, какая есть. Не похожа на бойких бесталанных телок, толпами прущих в шоу-бизнес, туго уверенных, что родились для праздника и праздности.

  Ох, как же не хочется выходить из дому, с утра из-за этого колбасит! Типичный, кстати, симптом. Общительной Лиз сроду не была, но к двадцати годам ее социофобия (так звучит диагноз) расцвела дальше некуда. Одна мысль о том, чтоб хоть на минуту покинуть крошечную "студию", устроенную под крышей старого, увитого плющом трехэтажного дома вызывает жуткую тахикардию, дрожь в членах и нервную тошноту.

  Мымра, конечно же, не должна знать, что назначенные ею антидепрессанты Лиз не принимает, потому что не хочет иметь замутненные мозги - зачем тогда вообще их иметь?!

  По той же причине - ради ясной головы - никогда не пробовала наркотиков, да и к спиртному более чем равнодушна. Хотя бокал вина или глоток чего покрепче наверняка ослабил бы напряженную тревогу, в которой Лиз постоянно живет.

  Хм.... а может, глотнуть сейчас? Вон, вспотела от страха, как мокрая курица. Но ведь вынуждают идти, не отвертишься. Натянуть по-быстрому мешковатые джинсы "бойфренд", серый топ с капюшоном, волосы начесать на лоб так, чтоб лица не видели - и вперед.

  Там и пути - с пол квартала всего. Надо, Лиз, надо... ой, блин, сердце вот-вот изо рта выскочит ... тесно ему - раздулось, бухает всей тяжестью в ребра... шит! Шит, шит... что за проклятье! Мочи нет...

  Не тревога уже, полноценная, черт побери, паника!

  Сухопарая Мымра, как обычно, доставать начнет: "Лиз, я хочу видеть твои глаза. Убери с лица волосы, Лиз! За пять лет я даже не знаю, как ты выглядишь...

  Учти, - пугает, - у меня есть все основания требовать для тебя принудительной госпитализации... . когда лекарства не действуют, есть другие испытанные средства... для запущенных случаев, для пациентов с депрессией и суицидными мыслями.... послушай же, Лиз!"

  Да чего там слушать, не маленькая. Понятно, что Мымра ей предложить собирается.

  Вон, над столом в кабинете - красочный постер с жизнерадостным дебилом, рекламирующим электрошок, как отличную врачебную процедуру. Ему, дебилу, электрошок помог избавиться от социофобии, которой он страдал от того, что его дебилом дразнили.

  Ну, чистый анекдот! А теперь что - не дразнят? Нет, дразнят, но теперь дебилу пофиг.

  Чертов дебил! Шит, шит... Все дебилы . Отстаньте от Лиз, оставьте ее, наконец, в покое!

  Разве не ясно - человеку лучше и комфортнее всего в одиночестве.

  Почему ей навязывают какие-то тупые правила? Зачем вообще такая жизнь?! А после еще упрекают в самодеструктивности. За что тогда упрекать? За то, что не всякого человека радует жизнь, как таковая? Что некоторые, требуемые окружением вещи неприемлемы для индивидуума с определенным складом ума и характера? Что кто-то пытается избежать тотального контроля системы над собственной личностью всеми доступными ему средствами, вплоть до... ну вот... Блин! Самое трудное - не думать о желтой обезьяне...

  ..........

  Вечером, выгуливая в городском парке своего мопса, пенсионер Свен Свенссон увидел в осоке небольшого озерца труп молодой девушки с обнаженным детски-обиженным лицом. Полицейские были на месте через восемь минут.