ЛУННОЮ ДОРОЖКОЙ

  Если подобраться к луне вплотную и попытаться обхватить весь ее светлый диск, то сомкнуть руки не удастся - для этого, наверное, несколько человек нужно. Жаль, здесь никого, кроме меня, нет: кто еще стал бы гулять по ночному небу в полнолуние? Луна самодовольно любуется мерцающей дорожкой своего отражения в пучине холодного моря. Я сделал вторую попытку - привстал на цыпочки, запрокинул голову, чтоб не мешал подбородок, и приник к луне, как можно шире раскинув руки. Что-то в плече хрустнуло, но даже до середины окружности не сумел дотянуться. От напряжения в низу живота полыхнула резкая боль, я зашипел от боли и очнулся.

  В наступивших сумерках мягко светился усеченный конус торшера.

  Месса в изящной позе расположилась в кресле напротив моей постели и не сводила с меня прозрачных, раскосых глаз.

   - Иди ко мне, - тихо позвал я, - мне страшно. И одиноко.

  Не шелохнувшись, Месса продолжала наблюдать за мной холодным, немигающим взглядом.

  - Иди сюда, чертовка, мне больно, а тепло твоего тела так хорошо снимает боль... ну, иди же!

  Нет. Застыла, как изваяние.

  - Не могу понять твоей черствости, - скрывая слезы, упрекнул я.

  - Черствости? - удивилась она, - какая чушь! От тебя просто плохо пахнет. Медсестра давно не приходила, а ты же знаешь мою чувствительность к запахам...

  Месса права, муниципальная медсестричка почему-то тянет с визитом. Видно, просьба моя напугала.

  Я поводил в пересохшем рту опухшим, шершавым языком. Зубы два дня не чищены, несвежая сорочка, про загаженный памперс я уже молчу...

  Как это, все-таки, непристойно - умирать! С трудом дотянулся костлявой рукой до стоящего на прикроватном столике высокого стакана, втянул через коктейльную трубочку глоток разбавленного виски, сполоснул рот, сплюнул прямо на ковер - какого дьявола, нет у меня сил на церемонии! Хорошие манеры кончились прежде их обладателя.

  Глаза Мессы брезгливо сузились - и вся реакция.

  Я свои глаза тоже прикрыл. Тотчас за сомкнутыми веками появилась спиральная воронка, затянула, как водоворот, повлекла в космос.

  А куда еще? Здесь мне после смерти жить предстоит, надо к обстановке приглядеться.

  Но, как и в прошлом сне, ничего не видно кроме этой глупой луны. И снова мне почему-то нужно во что бы то ни стало охватить ее по окружности как можно полнее - тогда, может быть, произойдет что-то еще. Что-то, в моей ситуации важное.

  Только боюсь напрягаться - больно. Для начала потыкал луну пальцем. Странное такое ощущение - словно папье-маше на ощупь.

  Ну, конечно же, папье-маше, потому что никакой это не космос, а школьный актовый зал, и я, нескладный семиклассник, играю в новогоднем спектакле роль Лунного мальчика. Луна - часть декорации. А из глубины зала смотрит на меня юная Месса - красотка с прозрачными холодными глазами, героиня моих эротических снов и подруга Рю Хакку - первого ученика, да ещё спортсмена-дзюдоиста.

   Месса смотрит пристально и выжидающе. Чего она ждет? А, ну да, я же должен обнять эту фальшивую луну - сомкнуть вокруг неё руки.

  Подхожу к нелепой штуковине вплотную, становлюсь на цыпочки, запрокидываю голову, тянусь изо всех сил руками... Боль в животе перехватывает дыхание, скрючивает все тело, ослепляет, окунает сознание во тьму...

  И так всю ночь.

  Всю ночь продолжается череда сменяющих друг друга бредового сна, яви, боли.

  Вот и утро забрезжило... я у себя дома, в опостылевшей постели, которая скоро - совсем уже скоро - должна стать моим смертным ложем. (Одром? одрОм?) Тьфу!!! Сам одёр. До чего же стыдно умирать в присутствии живых! Хорошо, что рядом со мной, в основном, одна Месса - грациозная кошка ангорской породы, с именем моей полудетской, безответной любви. Кстати, куда она подевалась? В кресле пусто. Но звуки из кухни позволяют заключить, что медсестра, наконец, пожаловала, и в этот момент угощает спесивое создание чем-то вкусненьким.

   По нашему трехстороннему соглашению, после моей смерти Месса станет жить у этой долговязой, с лошадиным лицом, девушки, которую я не видел иначе, как в белом медицинском халате. Впрочем, под ним иногда угадываются довольно соблазнительные формы...

  Подумал так, и сам усмехнулся: даром, что доходяга, а, поди ж ты!...

  Правда, я совсем не стар. Но нагрешить успел. Вот на раскаянье, как оказалось, времени не отпущено.

  Грешен грехОм унынья,

  Неверия, гнева, блуда,

  Зависть и алчность брюха

  Оставивши в стороне.

  И - обуЯн гордыней,

  Поскольку свершилось чудо:

  Казусы "массы - духа"

  Мной решены вполне

   И что? А - ничего.

   Только и эффекта положительного, что смерти теперь не боюсь.

   Не страшно мне УМЕРЕТЬ. Но УМИРАТЬ - все равно страшно! Очень. Потому что больно.

  Эх, лопухнулся я... О диагнозе с самого начала знал. Значит, имел возможность иначе все организовать. Быстрее. Эстетичнее. Так нет, дождался! Отсутствие страха смерти гнусную шутку со мной сыграло. Был бы испуг, шок - чем не импульс с крыши водночас сигануть? Или, лежа в теплой ванне, вены бритвой открыть и смотреть с любопытством, как вода цвет вишневого(любимого моего) компота приобретает. Собственно, тем и думал завершить представление, но все почему-то оттягивал. Ради чего? "Еще немного, еще чуть-чуть" хотелось? Правду сказать - пустяковая, дряная штука жизнь! Не без некоторых "приятностей", впрочем. Обидно, что к концу круг "приятностей" сужается до неприличия. До... да чего там! - до ощущения великой радости от того, что по-большому сходить без особых проблем удалось. ДОжил, короче! Ослабел так, что без посторонней помощи и покончить с собой не могу. Очень досадно. На медсестричку была надежда, но... попросил ее недавно десятикратную дозу морфина раздобыть - напугалась. Глаза круглые, руки трясутся... И чему их там учат, в их "альма матер"? Клятве Гиппократа дебильной? Гиппопотам, и тот поумней будет.

  Читал как-то историю: в зоопарке бегемотиха детеныша родила. И не хочет его кормить ни в какую! Бились-бились, не заставили. Стали искусственно, через соску выкармливать. Долго мучились, но подрос детеныш. Только странный какой-то: вроде не слепой, а тычется несуразно во все углы, на ногах не держится, есть самостоятельно так и не научился... Вобщем, через короткое время - сдох. А на вскрытии обнаружилось, что мозг у животного - как бильярдный шар, гладкий. Из соединительной ткани сплошняком. Нежизнеспособным был бегемотик. А мама-бегемотиха это просто чуяла.

   Тут и возникает вопрос - а не разумней ли было не поддерживать искусственно то, чего все равно никакими ухищрениями не спасешь? Ну, понимаете, вобщем, к чему я клоню.

  Но девчонка эта, в медицинском своем халатике...

  Пришла вот, помыла меня, переодела, накормить пыталась жидкой бурдой какой-то... Я есть не стал. Злой я на нее. От беспомощности своей злюсь, от того, что она, женщина, в таком состоянии меня видит... подгузники мне меняет, катетер этот проклятый в головку члена заталкивает... а от боли мне больше уже и морфин не помогает... Ну, какой смысл эти пытки продлевать?! Унижения эти?! Всё, с меня довольно.

  ПОШЛА ПРОЧЬ, ДУРА!!! БЕЗ ТЕБЯ ТОШНО!!! УЙДИТЕ ОТ МЕНЯ ВСЕ!!!